“Отец забывает” – одна из тех маленьких пьес, которая, написанная в момент искреннего чувства, находит отклик у стольких читателей, что становится постоянным фаворитом переизданий… Часто родители испытывают искушение критиковать своих детей. Вы ожидаете, что я скажу “не надо”. Но я этого не сделаю. Я просто хочу сказать: “Прежде чем критиковать их, прочтите одну из классик американской журналистики «Отец забывает». ~ Дейл Карнеги
Отец забывает У. Ливингстона Ларнеда
Послушай, сынок: я говорю это, когда ты спишь, подложив одну маленькую лапку под щеку, а светлые кудри прилипли к твоему влажному лбу. Я прокрался в твою комнату один. Всего несколько минут назад, когда я сидел и читал свою статью в библиотеке, меня захлестнула удушающая волна раскаяния. С чувством вины я подошел к твоей постели.
Вот о чем я думал, сынок: я был зол на тебя. Я отругал тебя, когда ты одевалась в школу, потому что ты просто промокнула лицо полотенцем. Я наказал тебя за то, что ты не почистил свою обувь. Я сердито закричал, когда ты бросил кое-что из своих вещей на пол.
За завтраком я тоже нашел недостатки. Ты что-то пролил. Ты проглотил свою еду. Ты кладешь локти на стол. Ты слишком густо намазываешь масло на свой хлеб. И когда ты отправился играть, а я направился к своему поезду, ты обернулся, помахал рукой и крикнул: “Прощай, папочка!” А я нахмурился и сказал в ответ:
“Отведи плечи назад!”
Затем ближе к вечеру все началось сначала. Когда я шел по дороге, я заметил тебя, стоящего на коленях и играющего в шарики. На твоих чулках были дырки. Я унизил тебя перед твоими парнями, потащив тебя впереди себя к дому. Чулки были дорогими ‐ и если бы вам пришлось их покупать, вы были бы более осторожны! Представь себе это, сынок, от отца!
Помнишь, позже, когда я читал в библиотеке, как ты робко вошла, с каким-то обиженным выражением в глазах? Когда я поднял глаза от своей газеты, раздраженный тем, что меня прервали, ты замешкался в дверях. “Чего ты хочешь?” — огрызнулся я. Ты ничего не сказал, но одним стремительным прыжком подбежал ко мне, обвил руками мою шею и поцеловал меня, и твои маленькие ручки сжались с любовью, которую Бог послал расцвести в твоем сердце и которую даже пренебрежение не могло увянуть.
А потом ты ушел, топая вверх по лестнице. Так вот, сынок, вскоре после этого моя газета выскользнула у меня из рук, и меня охватил ужасный тошнотворный страх. Что со мной делает привычка?
Привычка придираться, делать выговор ‐ это была моя награда тебе за то, что ты был мальчиком. Дело было не в том, что я не любил тебя, а в том, что я слишком многого ожидал от юности. Я измерял тебя мерилом своих собственных лет.
И в твоем характере было так много хорошего, прекрасного и истинного. Твое маленькое сердечко было таким же большим, как сам рассвет над широкими холмами. Это было продемонстрировано твоим спонтанным порывом ворваться и поцеловать меня на ночь. Сегодня больше ничего не имеет значения, сынок. Я пришел к твоей постели в темноте и опустился там на колени, пристыженный!
Это слабое искупление; я знаю, что вы не поняли бы этих вещей, если бы я рассказал их вам в часы вашего бодрствования. Но завтра я стану настоящим папой! Я буду дружить с тобой, страдать, когда ты страдаешь, и смеяться, когда ты смеешься. Я прикушу свой язык, когда произнесу нетерпеливые слова. Я буду продолжать повторять, как будто это был ритуал: “Он всего лишь мальчик ‐ маленький мальчик!”
Боюсь, я представил вас как мужчину. И все же, когда я вижу тебя сейчас, сынок, скрюченного и усталого в своей кроватке, я вижу, что ты все еще младенец. Вчера ты был в объятиях своей матери, твоя голова лежала у нее на плече. Я просил слишком многого, слишком многого.
“Вместо того, чтобы осуждать людей, давайте попробуем понять их. Давайте попробуем разобраться, почему они делают то, что делают. Это гораздо более выгодно и интригующе, чем критика; и это порождает сочувствие, терпимость и доброту.
“Знать все — значит прощать все”. “Сам Бог, сэр, не собирается судить человека до конца его дней”. Почему мы с тобой должны это делать?” ~ Дейл Карнеги
